Девочки!Дорогие!прошу помощи! Опции

[Yano4ka]

Прочитала - и задумалась.

Н. И. Курдюмов
Как мы создаём избалованность,
упрямство и беспомощность детей
«Крошка сын к отцу пришёл, и спросила кроха:
Что такое — хорошо, и что такое — плохо?..»
Гениальные стихи Маяковского, по сути —
чушь собачья, что он и сам прекрасно понимал.

Кому-то покажется, что я не люблю своих детей. Но это не так — мы отлично дружим и относимся к на-шему родству с пониманием и юмором.
Простите мне заранее всю резкость и безапелляционность текста. Дело в том, что описываемые тут прин-ципы стали давать слишком хорошие результаты с моими собственными детьми и с их родителями (а как же ина-че?). Поэтому — душа горит по причине прояснения в голове. В ней и навожу окончательный порядок.
Комментарий через три года: сии озарения и игры оказались очень созвучны книге Рут Миншулл «Чудеса за завтраком». Рекомендую: мимо Миншулл не проходите!
1. Хорошо и плохо
Поднимите руку, кто достиг абсолютного счастья и могущества. Ну, хотя бы в той степени, чтобы жизнь была постоянным удовольствием, неуязвимым ни для какого разрушения. Нет таких?
Почему же мы тогда думаем, что знаем, «что такое хорошо и что такое плохо»?! Как это можно — знать и не уметь? Зачем тогда такое знание?
Это — не знание, а фикция. Знание — это то, что даёт результат. То, что составляет понятийную часть умения. Вы умеете решать все свои проблемы и быть счастливым? Не питайте иллюзий тогда, что разбираетесь в добре и зле. Не об этом мы так много говорим детям, имея в виду воспитание, нет!
А мы — просто выживаем. За добро мы выдаём то, что нравится нам. Злом называем то, что нас самих не устраивает.
Мы рожаем детей, а потом всю жизнь выдумываем для них моральные нормы, — лишь бы они не вносили дискомфорт в нашу жизнь. В этом деле мы доходим до того, что считаем, что ребёнок должен спать тогда, когда мы этого хотим (т.е. хотим спать), есть то и столько, сколько нам нравится.
Мы пытаемся делать только то, что нам нравится, за двоих: и за себя, и за него. Но странно: позже, после 16, активности и успехов мы требуем именно от него.
Дай Бог, если вы относитесь к себе и к жизни с достаточным юмором — тогда вы спокойно относитесь к большинству чуждых вам детских желаний и потребностей.
Но, у большинства родителей их любовь и забота состоят, по большей части, из их собственных страхов, беспокойств, навязчивых планов и убеждений, мало общего имеющих с разумностью жизни.
А человечек попал в мир взрослых. Влип, очкарик! За двадцать лет взросления мы растеряли многое из че-ловеческого: открытость миру, интерес, доверие, обладание миром, способность обучаться, жажду двигаться, способность удивляться и радоваться.
Ребёнок для нас — чужак. Будем же честными! Нас столько лет не интересовали его желания и решения. И вдруг, нас начинает интересовать его способность достигать цели и принимать решения!
Это, извините, парадокс. Такое ощущение, что мы не воспринимаем ребёнка живым существом, человеком; мы уверены, что без нас он, в принципе, не способен думать, учиться, желать и решать за себя. Почему мы так думаем?
2. Дети и взрослые.
А может проще: люди?
Я сейчас сообщу Вам нечто совершенно новое. Не смейтесь, это действительно неизвестный нам факт: де-ти — это те же люди.
Вам смешно? Тогда поделите пополам листок бумаги. Слева выпишите, что вы можете позволить себе по отношению к знакомым людям.
Командовать? Нет. Хамить, оскорблять? Ну что вы! Запрещать что-либо? Нет, нет. Распоряжаться их ве-щами? Ерунда какая! Нервничать из-за того, что они поступают так, как считают нужным? Нет.
Указывать им прилюдно на их недостатки? Но, это же бестактность. Решать за них, с кем дружить? Упре-кать в отсутствии совести? Упрекать в том, что они нас не любят? Это же лучшие способы поссориться и поте-рять их.
Справа должно быть то, что мы можем позволить себе по отношению к своим детям. Как раз всё выше-перечисленное туда и попадёт. Но к людям так нельзя относиться — Вы постоянно твердите это своим детям.
Нет, реально мы воспринимаем детей, как другой вид живых существ. Как инопланетян.
Мы же совсем или почти совсем не распространяем на них наши права. Хамство, которое мы даже не замечаем, — это ещё что!
Самые страшные проступки, ведущие к конфликтам и разрывам: сплетни, ложь, фальшь, подлог, клевета и наговоры, прямое подавление — мы вполне естественно можем применять всё это к своим детям.
Нет. Дети для нас — не люди. Это факт.
Кстати, этот список можно продолжить: что мы можем позволить людям по отношению к нам? А что — детям? Мы можем терпеть хамство начальника, а придя домой, хамить своему ребёнку (под руку попался!).
Это, прямо-таки, шедевр этического уродства: получается, что враг — не начальник, а собственный ребё-нок! Мало того, что он — близкий человек, уважение которого жизненно важно завоевать, — он, к тому же, ни в чём не виноват! Что же такое «хорошо» и что такое «плохо»?
И вот этой этической несостоятельности мы всю жизнь учим детей. Не стоит оправдывать это нашим бес-покойством: оно, само по себе, — вещь недостойная настолько, что все друзья, подвергшиеся ему, успели от нас сбежать.
Кстати, чужих детей мы гораздо более склонны считать людьми. А так же, чужих жён, чужих мужей и прочих чужих. Но это — отдельный разговор. А к своим детям мы относимся, скорее, как к собственности. Как к рабам. Но история доказала, что человек не может быть собственностью.
Дети — такие же люди, как мы, только маленького роста.
Они от природы имеют равные с нами права. Они знают об этом. Им незачем спрашивать у нас разрешения на права. У них есть свои мысли, намерения, решения.
Но мы — сильнее и, попав в наш уродливый, подавляющий мир, дети вынуждены либо отстаивать, либо скрывать их. Они мирятся с нашей бестактностью. Они страдают. Они бунтуют.
Они теряют надежды на собственную жизнь. Но им никуда не деться. Потому что они привязаны к нам и зависят от нас. Это — их трагедия.
«Но ведь нельзя отрицать, что дети — ещё не люди, они — будущие люди!»
Ну, давайте разберёмся, в чём, кто ещё не люди, или уже не люди, а может и вообще не люди.
Дети не имеют большого тела. Они не обладают багажом знаний. И они не обладают комплексом некото-рых профессиональных умений, которые могут легко освоить уже к 10-12 годам, — именно потому, что мы на-кладываем на это табу.
Тело — вещь второстепенная: известны многие великие люди, тело которых было куда в худшем состоя-нии, чем маленькое, но здоровое и подвижное тело ребёнка.
Знания, сами по себе, совершенно бесполезны, если не служат умению. А дети — гораздо более деятельны! Не секрет, что если дать детям возможность, они работают не хуже взрослых, а иногда и лучше. Как видим, дети лишены весьма немногого из того, что нужно человеку.
А что же позволяет считать человека человеком?
Можно дать достаточно определённый ответ: качества, позволяющие улучшать жизнь, увеличивать своё могущество, быть причиной своих обстоятельств. Назову главные.
Способность к коммуникации у большинства детей выше, чем у взрослых. Если у ребёнка она низка, взрослым надо было очень сильно постараться.
Обучаемость у детей, как и у всех детёнышей, колоссальна от природы. Она на порядок выше, чем у взрослых. Беда в том, что обучением занимаются почти потерявшие эту способность взрослые. Поэтому, в шко-лах и вузах обучением, как разумной деятельностью, почти не пахнет.
И мы тешимся иллюзией, что детей трудно обучать! Семь лет успешного экспериментального педстажа по-зволяют мне говорить об этом предметно. Об этом будет своё эссе.
Восприятия и память у детей гораздо выше и лучше, чем у взрослых.
Динамики — стремление увеличивать свои возможности, управлять окружением и выживать — у детей в первые годы столь сильны, что для взрослых это является главной проблемой.
Самоопределённость, желание приспосабливать среду к себе, свойственно всем малышам и большинству школьников. Это ведущее достоинство человека — наиболее страшно взрослым, и наша мораль быстро заставля-ет детей скрывать себя и играть по навязанным правилам и лицемерить.
Честь, свобода, право на честность, право улучшать свою жизнь, данные каждому живому существу заодно с солнцем и звездами на небе, для взрослых — чуме подобны, поскольку большинству из них не свойст-венны, и потому сильно раздражают.
Случаи «сохранения в живых» этих качеств столь редки, что дети, выжившие в этой борьбе, служат темой для киносценариев и повестей, часто с трагическим концом, и всегда с патетическим налетом.
Определённо, дети — более человеки, чем взрослые. Но мы, пока что, боимся настоящей человечности. И большинство из нас боится человечности детей.
Не в силах преодолеть этот страх, мы предпочитаем видеть наших детей несчастными, но сохранять иллю-зию, что они наши. И теряем их. И страдаем. И обвиняем их. И теряем опять.
«Ваши дети — не дети вам. Они — сыновья и дочери тоски жизни по самой себе. Они пришли от вас, но не принадлежат вам. Вы можете дать им ваши слова, но не ваши мысли, ибо, у них есть свои мысли. Вы можете учиться у них, но не учить их, ибо, их души обитают в долине Завтрашнего дня, где вы не можете побывать даже в снах...» Лучше Джебрана, об этом не сказал никто.
Но выход есть! Мы можем многое понять и исправить. Было бы желание. Для начала, придётся избавиться от некоторых мифических понятий. Сделав это, я испытал большое облегчение! Вот — главное из этого списка..
3. «Твой долг — воспитать
детей достойными членами...»
Миф первый — ДОЛГ.
Вроде бы, а как же иначе? А я теперь удивляюсь, как можно было пропихнуть нам такое. Кто-то совершает этическое преступление — решает за меня, что я должен. Я должен дать определённое воспитание детям.
Простите, а кому я это должен? Тому, кто это написал в методичке? Нет. Государству? А кто оно такое? Имя, фамилия? Я согласен обсудить с этим человеком, что я ему должен и почему. И какие дети для него же бу-дут лучше.
Может, я должен это детям? Ну, что-то я для них делаю, но чтобы заботиться о детях из чувства долга... Так мы быстро возненавидим друг друга. Представьте себе своего друга, который дружит с вами из чувства дол-га. Нормально?
Двое из моих друзей, всерьёз уйдя в религию, стали парадоксально относиться к нашей дружбе: «Я должен (должен!) спасти твою душу...» Понятно, отношения прервались: когда человек должен, я его уже не интересую.
Так, реально, нас перестают интересовать мнения наших детей, если мы должны. Окститесь, братцы!
Вы ничего никому не должны. Вам никто ничего не должен. Вы создали детей для собственной радости, потому что вы так решили сами. Вы их хотели. А если это решил кто-то за Вас, я Вас поздравляю: вы ни при чём.
Ваши дети нужны маме, дедушке, государству, нации? Вот пусть они сами их и воспитывают. И рожают сами. А Вы, пожалуйста, растите только тех детей, которые Вам самим в радость. Но, по поводу своих детей вы никому ничего не должны.

Миф второй: ВОСПИТАНИЕ.
Вы знаете, что это такое? Я — нет.
«Воспитание — кропотливый и трудный процесс, требующий всей отдачи и постоянного душевного и ум-ственного напряжения» (кажется, Сухомлинский). «В воспитании главное — избавиться от потребности воспи-тывать». (Какой-то знаменитый француз, не помню фамилию).
«Главное — ребёнка родить. Родил — на том и спасибо! А дальше, он должен дойти сам до всего». «Слу-шайте, а может их драть? Вот меня, Сидорова-младшего, мой отец, Сидоров-старший, драл, как сидорову козу».
«Кто стукнет, кто свиснет, кто шмякнет, кто звякнет — вместе получается воспитание...» «Пионер (комсо-молец) обязан: ...» «Родители должны ...»
О чём все это? Кому верить? И как делать то, что надо, чтобы это получалось естественно и легко, чтобы этого ещё и хотелось?
Кто-то, видимо, считает, что он умеет воспитывать детей. Я просто хочу уточнить, как он это делает? Первое: каков продукт воспитания? Или, если их несколько, назовите их по порядку.
Если продукт точно не известен, его невозможно получить! Попробуйте представить, как получить «са-модисциплину», «сознательность» или «социальную адаптированность».
Для начала придётся расшифровать эти семантические головоломки, и вряд ли это возможно: даже учёные спорят, что это есть такое, а мы вообще понимаем эти вещи, каждый на свой лад.
Второе: какова точная технология формирования этих продуктов? Прямо по пунктам. И главное: где мож-но увидеть эту технологию в работе и отследить результат? Да, именно так. Иначе, договоримся, что мы просто приятно провели время за беспредметным разговором.
Воспитание — это миф. Можно говорить об укреплении мышц тела. Об усилении определённого вос-приятия. О тренировке памяти. О формировании конкретных способностей.
Можно обучить человека определённой системе понятий, например, добиться понимания этого эссе. Но нельзя заставить человека захотеть его применять.
Можно ознакомить человека с тем, что Вы считаете добром и злом. Но нормальный человек всегда решает сам, что есть что, и что применить к себе.
Мы называем воспитанием тип отношения к детям, когда взрослые пытаются добиться, чтобы дети в точ-ности копировали их взгляды, убеждения, их реальность.
При этом, взрослые считают себя вправе игнорировать реальность детей. Внимание. Именно это превраща-ет в обыкновенное подавление, в асоциальное явление то, что мы привыкли называть «воспитанием». Что же де-лать?
4. Базисный закон мотивации
К счастью, он существует. Он работает. Его можно использовать всегда. Жизнь — явление процветающее, в своей основе. Жизнь не делает ничего себе во вред, — иначе, она не была бы жизнью.
Все действия, приносящие улучшение, удовольствия или защиту, фиксируются, как приятные и повторя-ются с охотой, или становятся потребностью.
Всё, что не приносит улучшения, или приносит боль и потерю (в том числе — потерю свободы), становится опасным и отталкивающим.
Закон: ЧТО НАГРАЖДАЕШЬ, ТО И ПОЛУЧАЕШЬ.
Вытекающая аксиома: ЕСЛИ ЧТО-ТО ЕСТЬ, ТО ПОТОМУ, ЧТО ЭТО БЫЛО НАГРАЖДЕНО.
Происходит только то, что кому-то выгодно. Не только материально, а вообще выгодно, нужно. Понимание этого, существенно проясняет существующие проблемы.
Нам платили за отсутствие продукта, и мы прекратили производство.
Нам оплачивают больничные листы, и мы любим болеть, и даже гордимся своими болезнями. Эта форма самоубийства заслуживает отдельной книги!
Ваш ребёнок упрямится, капризничает? Значит, Вы ухитрились награждать это. Конечно, Вы этого не осознавали, Вы просто реагировали — но Вы это ДЕЛАЛИ.
Он не хочет учиться, значит, Вы награждаете неучебу и игнорируете учебу, — реально, на деле.
И знаете, какая самая большая награда для вашего отпрыска? Ваша реакция, ваше внимание. Реагируете — значит, управляемы! Что может быть ценнее!?
Если вы хотите что-то исправить, изменить в человеке, вот технология:
1. Точно определите нежелательное качество или поведение.
2. Точно определите, каким образом Вы награждаете это.
3. Несмотря на внутренний бунт и дискомфорт, перестаньте награждать.
4. Несмотря на смущение и страх, награждайте то, что желательно.
Если это применять, самые устойчивые недостатки стираются за месяц.
Это работает с детьми, со взрослыми, с марсианами, с животными всех видов, потому что это направлено на выживание, процветание.
Это и есть путь в Рай.
Тем, кто до сих пор верит в эффективность наказаний: нам ведь не важно, чтобы человек, как робот, пошёл и сделал то, что говорят. Нам важно, чтобы он сам этого хотел. Вы видели среди наказывающих хоть одного счастливого?
Вот, если хотите, более правильное понимание воспитания: продуктом воспитания является намерение ре-бёнка, принятое самоопределённо, без всякого давления и условий, делать то, что нужно.
Это очень просто, если воспринимаешь детей, как свободных партнёров. Это почти невозможно, если «обя-зан воспитать...» Обязан — значит ПИН. А жизнь с детьми — это партнерство.
(ПИН: потенциальный источник неприятностей — человек, позволивший себя подавлять. Отдавший кому-то право решать за себя, свои цели и свободы, и потому несчастный и злой, несмотря на правильность морали).
Двухлетняя дочка моего товарища, человечек очень зависимый и «избалованный» (об избалованности — далее), постоянно мочила штанишки. Я предложил награждением исправить ситуацию. И мы наблюдали, как фи-лигранно точно работает закон мотивации.
«Садись на горшок, и тогда дам конфетку». Через два дня (!) девочка с энтузиазмом снимала штанишки и брякалась на горшок по двадцать раз в день, а писала ... в штаны. Было неверно определено исправляемое качест-во, награждался псевдорезультат — и он был получен!
«Но, это же всё равно, что дрессировать собаку! Вы сами приравниваете ребёнка к животному! А он — че-ловек, он же должен понимать!..»
Уно моменто! Опять — «должен»?
ОН НИЧЕГО ВАМ НЕ ДОЛЖЕН.
Он должен только себе: улучшать свою жизнь. Вы, простите, хотите от него одно, а награждаете совсем другое, извините. И он вынужден понимать то, что выгоднее.
Мы просто очень боимся сознательно награждать нормальное поведение. Мы привыкли подавлять. Так нам проще. И наше возмущение больше ничего не означает. (Сия тирада — не Вам, читатель, а отдельной Вашей проблеме с ребёнком. Таковая обязательно найдётся!).
НАГРАЖДАТЬ — конкретный, неосоциальный навык, с которым у нас хило. «Сделал то, получишь это» — нормальные деловые отношения. Если они честно соблюдаются, мы чувствуем себя прекрасно, охотно работаем, видим перспективы, уверены в завтрашнем дне.
Мы сами требуем награды. И не желаем награждать детей. И тогда дети, естественно, делают то, что вы-годно им.
И, вместо того, чтобы решать эту проблему, мы выдумываем миф «дети должны», и верим в него, и созда-ём на его основе моральные принципы и воспитательные концепции, упрямо игнорируя свои результаты — бунт, отчуждение, неразумность, горе, апатию наших детей.
А дрессура, кстати, как и воспитание, может быть продуктивной и улучшающей жизнь, а может быть асо-циальной, — в зависимости от дрессировщика. И наша беда в том, что мы не владеем продуктивной дрессурой.
Продуктивная дрессура — просто разумное сожительство, когда один награждает желательные действия другого, делая их приятными. Хочу проиллюстрировать это.
5. Как добиться от
кого угодно чего угодно
Принципы продуктивной дрессуры создала этолог из США Карен Прайор. Лет десять назад в «Науке и жизни» печаталась её книжка «не рычите на собаку!»
Я отношу эту книгу к шедеврам человеческой разумности, ибо там описана конкретная точная технология формирования без подавления и ограничений.
Карен научилась дрессировать даже крабов — они звонили в колокольчики. Звонили не за страх, и не за со-весть, а потому, что это им было приятно.
Иначе, они не стали бы звонить, это же понятно! Не понятно, как можно отнимать эту приятность у детей только на том основании, что они не крабы.
Процесс дрессуры прост: любое желательное действие награждается. Важно:
а) награждать в то же мгновенье, как только действие совершено. Иначе, награда не связывается с действи-ем, и действие не становится полезным для жизни.
б) награда должна быть достаточно маленькой, чтобы не отвлекать от работы и чтобы было желание полу-чить её ещё и ещё, и работа могла бы продолжаться.
Легко понять, что в таком процессе нет места наказаниям: они сразу создадут отторжение дрессировщика, и дальнейшая работа станет невозможной. А при систематическом наказании отторгаться будет и всё, что свя-зано с дрессурой.
И тут сразу представляется школьный класс ... детсадовская группа ... Институтская аудитория — слава Бо-гу, мы там уже имели возможность заниматься чем угодно, кроме учёбы. Об армии — вообще молчу. Семья. Се-мья — туда же!
Ещё раз: важно верно определить желаемое действие. Моя дочь применяла дрессуру к нашему щенку Тяп-ке. Дочь бросала тапок, и награждала Тяпку за то, что он его приносил.
Они работали всего часа два. А Тяпка до сих пор растаскивает всю обувь по веранде, с надеждой загляды-вая нам в глаза. И он абсолютно прав — это его выживание!
Понять на деле суть дрессуры позволяет блестящая игра, которую Карен проводит на своих семинарах.
Дрессировщик и зрители договариваются: ведущий должен, например, взять в руки карандаш и нарисовать кружок. Ведущий входит, не зная об этом. Задача дрессировщика — добиться желаемого от ведущего. Наградой служит свисток или хлопок в ладоши.
Дрессировщик следит за ведущим и награждает любые поползновения в нужном направлении. Ведущий следит за наградой и пытается найти нужные варианты. Зрители болеют за обоих — то есть, за их взаимопонима-ние.
Эта игра — реальная модель жизни. Достичь цели можно только при полном взаимодействии обоих парт-нёров. Ясно, что никакое наказание не поможет ведущему понять, чего от него хотят. Это — жизнь.
Характерно, что когда, наконец, успех достигнут, все страшно радуются, а партнёры начинают чувствовать друг к другу симпатию, как будто давно знакомы.
Поиграйте в эту игру с Вашими детьми. Преодолейте смущение. Научитесь быть хорошим ведущим. И хо-рошим дрессировщиком. И Вы увидите, что значит партнёрство с детьми. Поиграйте друг с другом, и вы обна-ружите, почему у вас проблемы с детьми.
Теперь ясно, что такое послушание. Это, когда в ответ на наш диктат, человечек фальшивит, или делает вид, или сломлен до апатии — то есть уверен, что не имеет права поступать иначе. Последний случай особенно страшен: в апатии человеку всё по барабану.
6. Откуда берётся избалованность
Каждый раз, когда ребёнок эпатирует нас, мы неизменно награждаем это. С самого первого дня мы на-граждаем нежелательное поведение. А желательное, в большинстве случаев, не награждаем никак.
Этот вид безумия часто проявляется всю жизнь, распространяясь и на взрослых партнёров. Результаты мы видим постоянно, но миф «они должны» не даёт нам разглядеть нас самих в качестве причины. Попробуем снять этот «светофильтр» и посмотреть, что происходит на деле.
Существует главная цель, связанная с выживанием, которую не разглядел Дарвин, и которая, наверное, ос-талась бы неизвестной, если бы её не разглядел Хаббард.
Считается, что цель живого существа — приспособиться к среде. Это ошибка! Никто никогда не видел приспособившихся счастливых и могущественных людей.
Цель выживания — приспособить среду к себе. Гомо сапиенс стал хозяином других видов именно потому, что в нём сильнее выражено это качество.
Появившись на свет, малыш сразу же начинает приспосабливать к себе всё окружающее и всех окружаю-щих. Это его единственный способ выжить: в утробе ему причинили столько боли и дискомфорта, что у него нет никакой гарантии, что вы не будете продолжать грохать его и дальше.
Так или иначе, он должен управлять средой. Он должен сделать Вас управляемыми. Это главное. Главный фактор выживания. Ради этого можно многим пожертвовать, можно даже терпеть боль.
Если он, ещё беспомощный, заставит Вас быть предсказуемым, его выживание обеспечено.
И вот, Вы сами демонстрируете ему, на что реагируете всегда. Вы показываете свои слабые места, кнопки, которые возбуждают Вашу реакцию.
Малыш хнычет. Вы не реагируете. Тогда он вопит, и Вы подскакиваете. Есть! Потом его вопли заставляют вас гневаться, Вы ругаетесь. Отлично! Вы предсказуемы. Вы — под контролем!
Он грубит, и Вы выходите из себя. Прекрасно! Он упрямится, и Вы беленеете. То, что надо! Вы гневаетесь, выходите из себя, наказываете, даже бьёте, но неизменно реагируете, и часто уступаете.
Ребёнок жалуется, и Вы, не разобравшись, сочувствуете. Он «болеет», и Вы встревожены, Вы заботитесь, беспокоитесь, боитесь. Великолепно, контроль обеспечен!
Заметим: Вы, ведь, не оставляете ему выбора. Он тихо играет — Вы не реагируете (так и должно быть, на-конец-то успокоился). Он пытается копировать Вас, помочь Вам, Вы — нулём (лишь бы не мешал).
Вот у него что-то получилось, но Вы больше озабочены, что он испачкался. Ага! Придётся снова лезть в лужу, иначе не добиться Вашего внимания! Эффективная находка!
А если врезать соседу совком по макушке? Йес, йес! Во, как все переполошились. «Да не буду я одевать это платье, не-бу-ду!» Класс! Во, Едрёна Матрёна, как же жить?!
Полы вымыл сам — только кивнули и критику навели. По матеше (!) пятак получил — «Ну, наконец-то». Будешь весь день книжку читать, никто и не подойдет.
И вообще, когда у меня всё хорошо, все заняты своими делами, как будто меня нет! «Ох, голова раскалыва-ется...» Во, другое дело, сразу — человеческое отношение!
Вот так, с рождения и всю жизнь, мы сами «дрессируем» детей, реагируя на плохое и игнорируя хоро-шее.
Реагирование — это награда. Пусть даже наказание, скандал, ссора — награда попытки управлять. А мы наказываем и наказываем, и удивляемся: почему они так упрямы.
А что же тогда не награда? А просто нереагирование. Ноль реакции. Помните, в сплочённых группах са-мым страшным наказанием был бойкот.
Не реагировать на плач, вой, хамство, упрямство? Да. Всё это действительно не стоит внимания. Если ма-лышу плохо, помогите молча. Реагируйте на то, что станет достоинствами человека.
Радуйтесь приветливости, нормальному общению, замечайте самостоятельность, чистоплотность, мужест-во, особо бурно, а лучше материально награждайте любой успех.
Не старание, а именно РЕЗУЛЬТАТ. Человечку должно быть выгодно быть хорошим, и не выгодно быть плохим. То, что мы выберем для награждения своим вниманием, и станет поведением ребенка.
А наказания тогда — что такое? А это просто чёткое выполнение деловых договоров. Проштрафился, ухудшил кому-то жизнь, хотя об этом договаривались — заполучи тихо и молча, фашист, гранату.
Миншулл ставила плюсы за норму, минусы за аберрированное поведение (о нём было договорено), и от итога зависели карманные деньги сыновей.
Я, одно время, за любое нарушение порядка назначал «наряды вне очереди», на значительную помощь де-тей «нанимал», и оценивал в рубль каждый лист дополнительных упражнений по учёбе (я их сам составлял).
Результат: сквозь искривлённые контуры «кнопочного» поведения (эпатажа) вылупилось осознание резуль-татов своего поведения, вкус к партнёрству и навык управлять собой.
У меня нет проблем с детьми — это разве мало?
Что же такое избалованность? Ещё один любимый миф.
С одной стороны, ребёнка во всём ограничивают, чем вынуждают бороться за свободу и выживание. С дру-гой стороны, награждают только самые конфликтные, психотические его состояния.
В результате, ребёнок точно знает, что быть самим собой, нормально себя вести опасно для жизни. Он на-пряжён, подавлен, раздерган, он в постоянной борьбе.
Он навязчиво пытается управлять людьми, и это вынуждает его постоянно менять роли. Он находится сре-ди людей, объятых страхом, которые «обязаны воспитать...»
Он — ПИН. Боец кнопочной войны. Именно родителям «избалованных», то есть, завоспитанных детей нужна была бы эта информация. Но именно они никогда не примут её всерьёз: их «воспитывали» точно так же!
В разумном обществе у всех детей будет право выбирать семью, покидать родителей. И будет такая воз-можность.
Реже всего друзьями становятся близкие родственники, и почти никогда — родители. Они ведь «обязаны». А в настоящих хороших отношениях бывает только «Я так хочу. А ты?»
7. Кому принадлежит
велосипед моего ребёнка?
Непростой вопрос, верно? Ему? Почему тогда я ругаю его, если с велосипедом что-то не так? Значит, мне? Зачем я тогда обманываю его, что это — его велосипед?
Еще интереснее, почему я его обманываю. Как бы покруче сказать?..
Опять: дети для нас — не люди. Разве есть у нас проблемы с собственностью чужих людей? Тут всё ясно: не бери чужого! И тут же: «Можно, я пойду на своём велосипеде покатаюсь?» Абсурд.
Как вы чувствуете себя, когда отец распоряжается Вашей машиной? А вот квартира, в которой обитают мама, дочка и внучка. Мама всех безумно любит и постоянно твердит, что хозяева тут — они.
Но квартира мамина. И дочка часто ищет пятый угол. Бодая его головой ...
Конфликты из-за собственности были хроническими у нас троих и жуткой проблемой для нас двоих до тех пор, пока, благодаря Хаббарду, я не уяснил простую вещь: собственность является важнейшим фактором вы-живания для человека, она всегда чья-то.
И тогда мы ликвидировали в доме «общие» вещи. Общая вещь — ничья. Каждый хочет владеть ею, но ни-кто не может. Кто-то должен отвечать за неё, но спросить не с кого.
Право владеть отобрано у всех. Право проявить милосердие, делясь этой вещью, не предоставлено ни-кому! Вещь теряет смысл. Она — не собственность. И она становится источником конфликтов.
Мы поняли это и распределили собственность. И договорились, что чужую вещь никто не имеет права брать без спроса. И распри из-за собственности постепенно прекратились. Сразу вывод: значит, можно ликвиди-ровать и причины других конфликтов!
А если честно, то все «общие» вещи мы считаем своими. Ведь только себя мы наделили правом карать или миловать за них!
Когда-то мы гордились общественной собственностью в стране. Теперь понимаем, чья она была на самом деле. Сейчас я точно знаю: если кто-то говорит об «общем», это очень опасная ситуация.
Не чувствовать чужой собственности асоциально. Любые отношения, где присутствует чётко не переде-лённая собственность, обречены на распад, и я наблюдаю это постоянно.
Ценность может быть ничьей только до тех пор, пока кто-то запрещает ею владеть, но ясно, что именно он и считает себя хозяином, как бы красиво он это не маскировал.
Иметь общие вещи могут только надёжные партнёры, с определённой целью, и временно. Но это — нети-пичный, договорной вариант.
«Все вещи, мебель, помещения, отданные ребенку, должны находиться в исключительном его ведении. Вот он рвёт рубашку, ломает кровать, дарит велосипед. Это не ваше дело».
«Как же так? Ведь, я должен снова покупать всё это». Вы можете договориться, что покупается, а что — нет, в какой срок и каким образом вам возмещается ущерб. И спокойно соблюдать эти договора.
Любой человек предпочитает лишиться вещи, но иметь на это право. И, кстати, нет другого способа нау-читься ответственности за свои вещи, кроме строгого соблюдения договора о том, что если человек испортил свою вещь — это его проблемы, и никто не обязан покупать новую.
Заодно с мифом об общей собственности я расстался ещё с двумя мифами, о чём хочу упомянуть. Первый из них — миф о жадности.
Вот человек, уверенный в своём праве иметь что-то. Ему дают вещь, ценную для жизни, но он, вдруг, обна-руживает, что кто-то имеет право в любой момент завладеть ею.
Вот ему дарят (!) на день рождения (!) коробку конфет, о которой он давно мечтал. Но, не успел он обрадо-ваться, как выясняется, что коробку, оказывается, подарили только за тем, чтобы показать всем, какой он добрый, а в случае протеста, заклеймить жадиной.
Быстро выясняется, что все подарки, особенно съедобные, предназначены именно для этого, — так хотят родители.
Посмотрел бы я на маму, которая была бы обязана демонстрировать свою доброту всем гостям, когда по-лучает в подарок дорогой набор косметики или гжельский сервиз.
Что бы Вы сделали на её месте? А что вы посоветуете ребёнку, который фатально в такой ситуации? Верно: оградить себя от посягательств.
Жадность — это навязчивая, но естественная борьба за право собственности, когда это право у тебя отни-мают. Лучший способ сделать жадным — заставлять делиться.
Человек, полноправно владеющий, никогда не откажет в милосердии: он не боится потерять право на ре-шение.
Свободный человек с удовольствием радует других людей. А если он решил не делиться — это его святое право.
И тут обнаруживается миф о милосердии.
Миф состоит в том, что мы считаем, что человек должен быть милосердным. Мы ждём милосердия. Мы обижаемся, когда его не проявляют.
Мы забываем, что милосердие — сугубо личное дело человека. Его самоопределённое решение помочь се-бе, поддержав своё окружение.
Если же, его начинают ждать, подразумевать и требовать, то это уже вымогательство. Кто может требо-вать милосердия? Тот, кто, простите, не хочет выживать сам. Разумно ли таких поддерживать?..
Я предоставил своим детям право не делиться ничем. Легко догадаться, что они с удовольствием делятся, когда хотят, и находят кайф в дарении подарков. Всем стало лучше.
8. Платить деньги
собственному ребёнку?!
Правильно. Лучше позвать чужого дядю и заплатить ему втрое больше за эту же работу. Лишь бы деньги не попали в руки ребёнка! Ведь это будут его деньги.
Не те, которые ему подарены, а следовательно, ему, как бы, не принадлежат, и мы всегда можем ожидать благодарности или вмешаться в их использование.
(Вот, знай мою доброту. Но это — на калькулятор! — и несчастный ребенок ищет самый дешевый кальку-лятор, чтобы осталось хоть немного денег, которые он мог бы потратить так, как сам хочет).
А заработал — получил право. И у нас дрожат руки.
Деньги — самая важная часть собственности. Деньги — основа первой динамики. Нет для нас среди мате-риального ничего более необходимого и желанного, чем деньги. Зачем скрывать от себя это?
«Не иметь денег — единственное преступление в современном мире». И мы прекрасно понимаем, что с 7-8 лет дети больше всего на свете хотят иметь деньги. И мы придумываем кучу причин и мифов, чтобы деньги де-тям не достались.
Вы никогда не задумывались, почему закон запрещает работать молодым, здоровым, полным энергии и жаждущим работать людям? Может, они ничего не умеют? Нет, мы знаем, что они, скорее всего, могут работать лучше взрослых.
Школа Макаренко, её аналоги, опыт клубной работы показывает, что дети великолепно обходятся без нас, если им дать такую возможность. Может быть, им надо учиться? Но — чему?
Я не видел ни одной школы, которая обучала бы применимым навыкам, из которой выходили бы профес-сионалы какой-либо деятельности. А иначе — каков смысл учёбы?
Никаких реальных причин, чтобы дети, начиная с 8-10 лет, не работали, не существует. Причина тут одна: взрослые.
Мы боимся независимости наших детей. Мы боимся их свободы. Мы боимся, что у них будут свои деньги.
Последствия этого узаконенного страха (по сути — деспотизма) катастрофические. Человек, которому за-прещают работать — изгой для общества. Он не может вносить свою лепту в жизнь общества. Он — никто.
Его убеждают, что он не нужен, что мир обойдётся без него. Нет более надёжного способа сделать человека асоциальным.
Молодёжная преступность, наркомания, семейные конфликты с детьми, все формы молодёжного протеста против общества — реальные итоги того, что до двадцати лет мы держим детей в нахлебниках, под видом забо-ты.
Я знаю родителей, которые, едва сводя концы с концами, очень боятся увидеть деньги в руках своих взрос-лых уже детей. Они боятся, что деньги сделают детей бездуховными. Это — самый нелепый из мифов о воспита-нии.
Почему мы отождествляем с духовностью апатию к деньгам и неспособность их иметь? Почему богатство мы отождествляем с бездуховностью? Только потому, что не умеем зарабатывать деньги.
Наш протест против богатства — лицемерие. Тот, кто научился иметь деньги, никогда не пожелает нико-му «нищей духовности», потому что рад своей свободе и новым возможностям.
Если, конечно, он не преступник. Но преступники, в нормальном бизнесе, встречаются гораздо реже, чем среди нищих: их бизнес долго не живёт. Если, конечно, они не правители...
Бизнес — это творчество в выживании.
Успех в настоящем бизнесе есть проявление высшей духовности на деле.
Основа бизнеса — обмен. Вы производите продукт или услугу столь ценную, что это улучшает жизнь лю-дей, и они меняют это на деньги — покупают.
Для успешного бизнеса нужно быть мастером, профессионалом. Нужно быть очень социальным, любить людей. Нужно любить жизнь и хотеть процветать и усиливать свои динамики. И нужно быть образованным и культурным, иначе, не сможешь общаться с коллегами из других стран.
В любом случае бизнес — тяжкий труд. Нищие, требующие «развития экономики», забывают о том, что развивать её будут те, кто умеет и взялся за это. Кто же должен быть награжден, как не они?
Создайте себе работу сами, и доход будет Ваш. Понимаю, как это трудно, — опыт есть. Но детей надо нау-чить именно этому. И именно примером. Ибо, дети не слушают нас, а смотрят, что мы делаем.
Можно ли награждать деньгами успехи в учёбе и работу по дому? Нужно. Вижу возмущенную реакцию: «Что-О-О!?»
Ну, как хотите, а я решил, что мне будет лучше, если моим детям будет хорошо. И установил с детьми де-ловые отношения, смоделировав честный обмен продуктов труда на деньги. И решилось сразу много проблем.
Дети стали сами заниматься практической учёбой и добиваться умений, которые никогда не достигаются в школьной программе. В доме увеличился порядок. Мы избавились от необходимости постоянно заставлять, на-поминать и давать, что повысило общее настроение.
У детей появилась возможность иметь свои деньги и меньше зависеть от нас. Кстати, изрядную часть этих денег тратят на подарки нам же, и это приятно.
Дети на деле участвуют в реальной экономической модели жизни, осваивая договорные отношения. Наше взаимодоверие повысилось, и увеличилось партнёрство. И жизнь улучшилась.
Теперь, по прошествии лет, я могу доверять детям и уверен, что мою денежную помощь они ценят так, как надо.
Теперь я точно знаю: предлагать чужому человеку работу, которую может с пользой для себя сделать сын, — свинство по отношению к сыну. Пусть дети усвоят: любой успех достоин награды. Такова реальная жизнь.
9. Подарки по обязанности
Теперь, суммировав две последние главки, мы можем более реально рассмотреть этическую картину мате-риального опекунства, содержания детей.
Первое. Считая, что детей мы обязаны содержать до совершеннолетия, мы до самого совершеннолетия невольно обучаем их иждивенчеству и зависимости.
Мы запрещаем им узнать, что значит материальная самостоятельность. И тем роем себе яму. Но что де-лать, если детям негде работать? Самое простое: станьте их работодателем. Пусть возмущаются родственники. Вы посмеётесь последним.
Второе. Мы любим дарить подарки. Это здорово — дарить друзьям от души хорошие вещи! Но с детьми, оказывается, всё может быть не так просто.
Вот Ваш ребенок-шестиклассник. И вот два варианта Вашей заботы о нём.
1) Вы, договорившись, учитываете его работу по дому и успехи в саморазвитии и к празднику выдаёте всю сумму, прибавив к ней премию от себя лично.
2) Вы покупаете ему подарки и дарите на праздник, потратив столько же денег.
Первый вариант предпочтёт любой нормальный человек; он успеет сделать массу полезного для себя по собственному желанию; он усвоит принцип награждения результата; он будет счастлив, получив свои деньги; возрастёт его доверие к Вам.
Второй вариант: только кратковременное удовлетворение и большой стимул совершенствовать искусство вымогательства и халявы.
Тут есть и ещё одна огромная разница: в первом случае, Вы повышаете свободу и независимость человека, а во втором показываете ему, что он зависим от вас.
Подарок подарку рознь. У нас часто получается: вот возьми, это всё — тебе, но знай, что за это ты мне обя-зан. Не забывай, какой я хороший! Помни, что живёшь за мой счёт, на всём готовом, и за это слушайся меня, лю-би меня.
Не согласны? А откуда же тогда бесконечные: «У тебя совесть есть? Я тебе всё отдаю. Я всё для тебя де-лаю. Я работаю, чтобы ты был одет и накормлен! И вот мне за это благодарность!»
Это же — обычный иск о неплатеже. Оказывается, мы считаем детей своими должниками. Давая им и даря им, мы, преисполненные умиления и согреваемые своей щедростью, выдаём им вексель, копию которого акку-ратненько подшиваем и храним всю жизнь.
Мы пытаемся купить их душу, их права и свободу, купить их любовь. Горе тому, кому это удастся!
А дело вот в чём. Если окружение даёт человеку больше, чем он сам может дать в ответ, — человек чувст-вует опасность. Это разумно: тот, кто отдаёт, не получая взамен — ослабевает.
Человек не хочет ослаблять близких людей — свою третью динамику. Это его природное свойство. Но мы умудряемся это свойство (готовая активная социальность!) уничтожить.
Малыши с пелёнок пытаются помогать нам: сначала улыбаются, потом поют, танцуют, повторяют наши движения, пытаются участвовать в наших делах.
Мы это называем словом «мешают». «Отстань! Не мешай! Отойди! На, возьми, только отстань!» Что мы награждаем?!
И человечек с пелёнок начинает чувствовать: он — лишний, он не может помочь, поддержать. Он в отчая-нии. Он встревожен.
Затем, он видит, что родители не хотят, чтобы он возвращал им свой долг, а хотят послушания. А послуша-ние — страшная вещь.
Это означает, что человек должен отказаться от своих решений и намерений. Но свобода решать — основа человека. Отказавшись от себя, он впадает в апатию. А это — смерть.
Такой человек очень дёшево стоит, он скорее обуза. Таких детей спартанцы сбрасывали в пропасть. Бог им судья. Мы поступаем ещё более неразумно: пытаемся сделать такими всех детей.
Сначала награждение апатии и невмешательства. Затем, когда это невмешательство начинает пугать нас, — материальное закабаление (кабала — письменное обязательство. Даль). И затем — шантаж («... Тогда ты ничего не получишь!»)
Попробуй тут остаться человеком. Вот почему успех — редкое качество счастливцев.
Как можно скорее обеспечьте детям возможность быть материально независимыми. Как можно сознатель-нее, а не по своей прихоти, дарите: ребёнок и так чувствует себя хроническим должником и страдает от этого.
Как можно чаще награждайте успех: этим Вы освобождаете от долгов и решаете массу других проблем.
Заодно с другими, решается еще одна важнейшая проблема: развенчивается миф об усердии и старании.
10. Терпение и труд все перетрут
«Труд сделал из обезьяны человека. Трудись до пота! Будь трудолюбивым. Старайся, будь старательным. Работай, усердно работай. Без труда не вытащишь и рыбку из пруда. И т. д.»
Я сделал открытие: ВСЁ ЭТО — ЛОЖЬ.
Чтобы понять, кому она выгодна, приведу ряд картинок одного порядка.
Армия. «Копаем от меня и до следующего столба!» Назавтра — закапываем. Главное, чтобы солдат рабо-тал. Так в концлагерях разрушали личность, доводя человека до полной апатии по отношению к себе и своим правам.
Стройка. Работы нет, и мы сидим. Вдруг: «Начальство!» Кто-то лезет в штробу, кто-то хватает трубу, кто-то берёт арматуру и начинает тихо долбить о бетон, как бы что-то отковыривая. Так положено.
Начальство должно видеть, что мы работаем. Кому это выгодно?
Тому, кто распоряжается деньгами стройки, то есть, реальному хозяину этой «общенародной» собственно-сти; он должен заплатить нам минимум и растянуть работы до нужного срока, — чтобы себе осталось.
Семья. Сын пришёл. Он сделал свои дела, и свободен. Бездельничает (на что имеет полное право). Нет, это терпеть невозможно.
«Ты что, уже всё сделал? В доме столько дел, а он разлёгся! Делать нечего? Я сейчас найду!..» (Сын: «...Твою мать... идиот. Чёрт дернул так рано прийти домой...»)
Но, должны же они помогать?! Ага. Только помощь — это, извините, личное дело человека, это милосер-дие: захотел — помог, не захотел — пардон.
Несомненно, хорошо, когда дети испытывают охоту работать по дому вместе с вами. Но когда они должны, давайте это назовем своим именем: повинность, наряд, барщина, принудиловка. Только не помощь. Не будем ос-корблять основ этики.
А вот дочка занимается музыкой. «Садись заниматься! Занимайся!» В лучшем случае, она проигрывает что-то, стараясь как можно чаще прерываться, но факт «занятий» налицо, и мы спокойны.
В худшем случае мама долго и нудно объясняет ей, как надо играть и ругает за ошибки. «Играй три раза». «Еще два раза играй». Итог: «Мама, мама! Сколько раз играть?»
А зачем? Этот вопрос уже кажется неуместным. Главное, чтобы играла! Чтобы старалась. Она же так ста-ралась! Она столько занимается! Молодец. Умница! И она занимается, совершенно не понимая, зачем. И привы-кает к тому, что это вообще не важно.
Не ладится с математикой. «Я тебе уже десять раз объяснил! Мы уже час с тобой сидим!» А если бы не ска-зал, что не понимает, и сам просидел бы час, всё было бы нормально: «Он сегодня молодец, долго занимался!» (А чем?)
А одна моя знакомая каждый день просиживает за уроками до полуночи, а если не успеет всёе «сделать», — плачет. По-вашему, её надо хвалить? А я всерьёз озабочен ее душевным здоровьем.
Что общего у всех этих картинок? ОТСУТСТВИЕ РЕЗУЛЬТАТА. Во всех приведённых типических случаях результат никому не нужен. Все озабочены только процессом.
Человек старается — и все спокойны. Мы награждаем не результат, а старание. Мы ставим за старание хорошие оценки. Мы больше всего любим учеников, проявляющих усердие, — не важно, насколько они резуль-тативны.
На работе мы ставим в пример не тех, кто легко выдает результат, а тех, кто выкладывается, вкалывая до пота. Узнаваемо, правда? Кому-то очень нужно, чтобы люди послушно вкалывали до седьмого пота.
От этого дети привыкают делать вид, фальшивить, теряют смысл работы. Они вырастают послушными не-умехами, беспомощными исполнителями, как и большинство из нас.
Они становятся зависимыми и уязвимыми. На производстве становится нормой видимость работы (то есть, старание).
В то время, как мы воодушевляемся фильмами о трудовом героизме, производство становится убыточным и страна влезает в долги.
На руководящие должности выходят некомпетентные «старатели». Они усердно работают до ночи, и окон-чательно разваливают дело.
Награждать само старание — значит награждать отсутствие результата. Значит, награждать не-успех.
Успеха нет, а силы потрачены — это не выживание. Это — путь к гибели!
Почему мы навязчиво награждаем неуспех, веря в миф о старании? Это единственный способ сделать детей нуждающимися в нас, удержать их в зависимости от нас, остаться им нужными.
Нам кажется, что другого пути нет, и мы сотни лет держим детей в бесправии и беспомощности, и верим в удобные мифы только потому, что сами считаем себя бесправными и беспомощными.
Есть люди и дети, способные получать результат без всякого старания. Они отчаянно скучают среди нас.
Пока они демонстрируют послушание, мы уважительно называем их умными, талантливыми, способными.
Как только они перестают стесняться своей талантливости и пытаются использовать свою честь и свои права на рост, мы начинаем бояться их потому, что не можем контролировать их.
Мы боимся тех, кто может обходиться без нас. Мы боимся могущественных. Боимся свободных и счастли-вых. На что же надеяться нашим детям?
Дай им бог бесконечного терпения, мужества и упорства!
11. Что вырисовывается в итоге
В итоге вырисовывается разумное, этичное сожительство с детьми и людьми.
Результатом такого сожительства являются дети, о которых мы так мечтаем: самостоятельные, инициатив-ные, этичные, активные, удачливые, жизнерадостные и здоровые.
Однако, эти дети обладают всеми правами людей. Они свободны распоряжаться своим телом, вещами, на-мерениями и решениями.
Очень быстро они перестают нуждаться в нас, взрослых. Все, что мы можем — быть интересными для них. Непростая задача!
Я не люблю подчинять себе людей. Я люблю дружить и иметь партнёрские отношения. Я ценю свою сво-боду и ценю свободу других.
Я не боюсь остаться в одиночестве или стать не нужным, — я всегда буду нужен сам себе, и у меня всегда найдутся друзья. Сейчас в их круг входят и дети, и я вижу — я прав.
Разумная технология воспитания детей сводится, в общем, к следующему:
1. Награждайте своим реагированием и вниманием только разумные, желательные проявления и дейст-вия. Нежелательные мужественно игнорируйте.
2. Награждайте только хороший результат, и никогда — процесс, старание.
3. Для этого научитесь мыслить продуктом. Всегда учитывайте ответы на два вопроса: «Что — в резуль-тате?» и «Кому это выгодно?»
4. Сделайте всё возможное, чтобы дети могли работать, зарабатывать и увеличить свою материальную не-зависимость от Вас.
5. Предоставьте честную свободу: решать за себя — но и отвечать за последствия.
Я уже более трёх лет пытаюсь делать это. И, знаете, это совсем не безнадёжно! Удачи и Вам.